Культурный диссонанс и советские очереди
На этой неделе иркутяне ходили в театры и в лес, говорили о нобелевских лауреатах, депутатах Госдумы и о прошлом СССР. Телеинформ подготовил новый выпуск обзора иркутской колумнистики.
Волнующее и острое
Многие журналисты нынче радовались за коллегу по цеху – главного редактора «Новой газеты» Дмитрия Муратова, который стал лауреатом Нобелевской премии мира.
Вот и Юрий Пронин написал:
«Дмитрий Муратов на всем протяжении первой после сообщения о высокой награде, чуть ли не стихийно организованной пресс-конференции, собравшей, тем не менее, громадное число журналистов, оставался самим собой. Не изменился ни на йоту, не поступился ни одной из принципиальных позиций, которые отстаивает уже много лет…
Примечателен широкий диапазон откликов даже среди единомышленников Муратова о возможных последствиях его награждения для большой политики. Так, писатель Людмила Улицкая смотрит на будущее, скорее с пессимизмом: мол, Нобелевская премия разве что немного продлит существование «Новой газеты». На другом полюсе – оценка из уст известного и очень взвешенного политолога, бывшего дипломата Александра Баунова: «Несомненно, Муратов – больше чем журналист. Как бы то ни было, передача власти в нашей стране когда-то неизбежна. И чтобы она была плавной, без эксцессов, необходимы такие люди, как Дмитрий Муратов. Он вполне может стать одним из руководителей страны на переходный период». Вот так, ни больше, ни меньше.
Впрочем, существует и третья точка зрения: подобные оценки и прогнозы – суета сует. Ведь даже слабый луч надежды – это лучше, чем ничего. Дмитрий Муратов принимает поздравления, и эти поздравления больше чем Дмитрию Муратову».
В этом месяце в колонке редактора газеты «Мои года» шла речь о запрете содержать домашний скот на землях, предназначенных для садоводства. Верховный суд РФ теперь грозит за это штрафами.
«Вот уж действительно – ничто не ново под Луной! Старшее поколение еще наверняка не забыло, как мечтавший построить коммунизм Хрущев потребовал ограничить количество всяческой живности в личных хозяйствах колхозников и у жителей поселков городского типа. Помнит, как ходили по дворам товарищи уполномоченные с блокнотиками и описывали поголовье всяческого скота, включая гусей, уток, кур. Потом все это облагалось непомерными налогами, вынуждавшими избавляться от живности… Коммунизм не построили, а вот исконный русский уклад подорвали. Другими словами – проходили мы все это…
Да, порой соседство с такой «мини-фермой» не всегда приятно – и петухи ранним утром спать мешают, и собаки порой всю ночь изливают свою тоску на луну и не дают глаз сомкнуть… Все так. Но, сдается, что все это вполне поддается законодательному регулированию. И здесь серьезные вопросы к законодателям – не пора ли попытаться как-то урегулировать эти вопросы? Уйти от запретов? Например, разработать нормы количества содержащихся животных в зависимости от площади участка, уточнить санитарные правила их содержания. А главное, все это тщательно контролировать, а не запрещать… Думается, что многие из этих проблем вполне решаемы на местном уровне. И не надо забывать, что наша страна испокон веков была аграрной, и большинство из нас – потомки тех крестьян, что кормили всю страну и не дали ей погибнуть в трудные годы. И почти в каждом из нас, особенно людях старшего поколения, живет эта тяга к своему подворью. А потому, конечно же, запреты ничего, кроме недовольства у людей, не вызовут… Люди просто начнут прятать своих питомцев или давать взятки проверяющим», – пишет Дмитрий Киселев.
Колумнист ИТГ Сергей Шмидт в свежей колонке рассказывает, как госдумский мандат депутата-«списочника» от «Единой России» достался Марии Васильковой, «которая, несмотря на иркутское происхождение, не признается политизированными иркутянами «своей»:
«Не мне, человеку, который год назад, во время губернаторских выборов, несколько раз совершенно искренне заявлял, что «землячество» это всего лишь удобная пропагандистская разводка для населения (как и «патриотизм», кстати), печаловаться или негодовать по этому поводу. Хотя определенную поправку сделать следует. Я действительно считаю, что лучший вариант губернатора для Иркутской области, с ее невероятно лукавой и корыстолюбивой элиткой, и переживающим уже не первый год макропсихиатрический кризис обществом, это губернатор со стороны (варяг). А вот представительство в думе лучше обеспечивать местными, но не по каким-то возвышенным сентиментальным причинам, а по причинам вполне прагматическим. Местные должны помнить, что им еще переизбираться, а кроме Иркутской области переизбираться им негде, следовательно будут пытаться что-то сделать для региона и живущих в нем избирателей…
Люди – разные. По-разному бывает. В общем, выражаю надежду, что Мария Викторовна из таких, кто с амбициями. Все понимает и попытается доказать всем, что она может многое и у нее получается лучше, чем у многих. Надеюсь на ее здоровые амбиции, и здоровое тщеславие».
Политика, физика, лирика
В обзорах иноязычных СМИ на той неделе писали о сибирских рудниках, которые могут стать ключевыми для мировой энергетики, об угрозе страшной зимы для Британии и Европы из-за газового кризиса и о том, как Россия наращивает свой уникальный ледокольный флот.
В соцсетях Михаил Дронов напоминает «милым летним детям» о повторении истории:
«Опять споткнулся в чьем-то треде (из серии «воспоминания о советском рае») о формулу «Нас купили за колбасу, а империю и братство народов *** [потеряли]». Еще и еще раз – повторяю для молодежи:
– Нас не «купили за колбасу». Если нас кто-то и «купил» – то за мечту, во многом наивную: стать, наконец, нормальными людьми. СССР, с его тотальным дефицитом всего и вся – насиловал не желудок, тоскующий по вкусняшкам. Очереди за едой – превращали людей в животных, становились очагом ненависти, оставляющей опустошение и убивающей саму идею взаимного доверия между людьми (если это не самые близкие родственники).
…Мне было лет 10, когда бабушка «поставила меня в очередь» за курицами в читинском магазине «Весна». Бабушке нужно было куда-то отлучиться по спешным делам, ну и детей частенько «ставили в очередь», подежурить. У взрослых – работа и домашние дела, к тому же бывал и шанс «занять две очереди» (за едой в одном месте – и за каким-нибудь еще дефицитом в другом). «Поставить в очередь» – это такой ритуал: толпа движется к прилавку (бывало – и часа 2-3 подряд, т.к. еду выносят-подвозят медленно, продавщица орет «вас много, а я одна!») – и важно не упустить «кто за кем стоял». Было лето: жарко, душно, потно. Воняло. В какой-то момент, толпа начала хаотическое движение, кто-то пытался прорваться к прилавку без очереди (или попутал «кто за кем стоял»). Меня сдавило людской массой озверелых взрослых людей… Очнулся я, сидя на асфальте возле магазина: кто-то сердобольный вынес мальчонку. Естественно, никаких куриц (синих и тощих) нам в тот день не досталось. Бабушка плакала и тихо причитала на собратьев по советскому раю: «Хуже фашистов!».
Унижающий людей и превращающий их в скотов товарный дефицит был порожден дебильной «социалистической плановой экономикой СССР». Вряд ли такое повторится завтра, но в СССР 2.0, куда движется Россия, вам, мои юные друзья, предстоит пережить аналогичное в других очередях: за должностями и рабочими местами в бюджетной сфере. Собственно, когда вы читаете в СМИ о всяческих подставах и скандалах вокруг «хлебных мест» – и убеждаетесь, что на место очередного «разоблаченного негодяя» приходит не меньший негодяй – вы за чем-то подобным и наблюдаете. Или даже сами являетесь участником «драки в очереди за дефицитом». Просто в этой драке – принято друг другу светски улыбаться (ну, или сразу упекать конкурента в СИЗО»).
Алексей Туров размышляет о прикладной евгенике:
«Подумал, что различия на уровне видовых особенностей между, например, кошкой, крысой и собакой понятны и очевидны глазу – кошка умна, но интроверт, собака умна, но экстраверт, крыса глупа, но хитра, ловка и быстро плодится.
И что это, конечно же, качества, приписываемые животному человеком с точки зрения только человеческого восприятия. И что на самом деле крыса не умна и не глупа с точки зрения крысы, эта мера (ум – глупость) чисто человеческая.
Но что, если и людей не объединять в некий единый вид, а сразу делить на подвиды. Подвиды, которые могут давать при скрещивании способное размножаться потомство. Например, самец подвида людей-дураков при скрещивании с самкой подвида людей-воинов даст потомство подвида людей-глупых-драчливых-маргиналов.
Вот жалко, что эволюционно люди-воинственные-дураки пока не приобрели характерного кариотипа. Ну, хохолка хотя бы. Или бакенбардов. Или каких нибудь перышков, характерных только для люди-воинственные-дураки подвида. Удобно бы было».
Яна Лисицина испытала диссонанс:
«Сегодня пошел первый (или один из первых) снег, был серый день, и я сидела над теорией Парсонса (ну, надо). А вечером мы пошли в драмтеатр на «Царя Федора Иоанновича». Мне понравилось – торжественно, неспешно, много золота, трагизма и вообще. Поначалу, конечно, было трудновато – пыталась найти смыслы в орнаментах одежд царя и бояр, постигнуть семиотику орнамента, но вовремя одернула себя, строго напомнив об условности художественного образа. Когда же вышли простые русские люди в простых белых рубахах, на которых была нашита тесьма в произвольном порядке, то совсем полегчало, и уже без поиска смыслов рассматривала раппорт в виде павлиньих перьев у князя Милославского.
Зал аплодировал актерам, как водится на иркутский манер – стоя.
Буфет игнорировали, дома пили вечерний чай.
Только я одно не могу понять – а почему на декорациях, где изображены иконы, что явственно отражает дух времени, мы видим Серафима Саровского в полный рост. Это святой 18 века, а царь Федор Иоаннович персона 16 века. Здесь какой-то тонкий ход, намек, инсинуация, символ. Но чего?»
Андрей Фомин делится зарисовкой из леса:
«Вчера. Вчера! Буквально вчера я впервые сходил на «Витязь». Жена вытащила меня (хотя я прятался), и мы все знаем, что жены – человеконенавистники. Они готовы мучить своих мужей подобными походами, а также салатами, сырниками и пирожками с морковкой.
Но я сейчас не об этом, друзья. Не об этом… И даже не о том, что во время похода (похождения?) увидел много молодых пар, в которых заводилой в буквальном смысле была девушка. Она, как правило, получала удовольствие от этого бесцельного шлындранья вверх-вниз по мокрым и скользким корням и веткам, от бездуховного лазания по камням, от потения, сопения и урчания в животе (потому что жрать же пора уже, чо тут непонятного).
А парни просто терпели все происходящее. Просто мужественно перенося невзгоды и – сжав зубы в кулак. Вот видно было! Но я, повторяю, не об этом…
А о том я, что по пути встретилось нам деревце странное. Которое произрастало из другого. Условно: береза – из остатков сосны. Как бы за счет другого получая развитие и хорошее, соответственно, настроение.
И я не буду сейчас опять сводить все к аналогии с женами и мужьями, мне интересен исключительно биологический момент. Как такое (безобразие) возможно в лесной природе? Или это нормально? У деревьев, как и у людей – жестко все? Если ты пень пнем, то…»
ИА Телеинформ
